Из слова сщмч. Иоанна, архиеп. Рижского, о Святейшем Патриархе Тихоне

Когда собрался в 1917 году Всероссийский Церковный Собор, когда заблистали на нем архипастыри, пастыри и церковные люди, кто ученостью, кто красноречием, кто громким именем, Тихон не блистал, был солидно деловит, скромен и смирен. Московичи благодушно острили про него: «тих он». Однако, когда стали перебирать кандидатов на всероссийский патриарший престол, неизменно стали называть и имя митрополита Тихона. Правда, в числе кандидатов он занял, по числу предложений, третье место, но глубочайшее уважение и любовь к нему среди участников Собора были таковы, что когда жребий решил дело в честь митрополита Тихона, священное «аксиос» было беспредельно единодушным, ибо все сознавали, что кормило корабля Российской Православной Церкви попало в руки непререкаемо верные. Благодатному и мудрому водительству его с полнейшим доверием и любовью с первого же дня подчинились все без изъятия. Первыми явили пример смиренного послушания ему те архипастыри, кои по количеству кандидатских предложений стояли выше его. Встретил он избрание с глубочайшим смирением, с ясным сознанием великости и трудности предлежащего подвига и сопряженных с ним тяжких испытаний и страданий. «Ваша весть об избрании меня в патриархи является для меня тем свитком, – говорил он делегатам Собора, – на котором написано плач, и стон, и горе (Иез. 2, 10). Сколько мне придется глотать слез и испускать стонов в предстоящем мне патриаршем служении и особенно в настоящую тяжелую годину! <…> Отныне возлагается на меня попечение о всех церквах Российских и предстоит умирание за них по вся дни…» Эта речь новоизбранного оказалась пророческою. Действительно, с первого дня великого подвига и до последнего дни его были днями плача, стона и горя. Среди небывало тяжелых обстоятельств жизни родного народа и Церкви при диком шуме внутренней военной смуты был избран Святейший Патриарх, и все дни его патриаршествования были временем, когда многомиллионная страна знала только плач, стон и горе.